"Мужа не оставлю. Если погибнем, то вместе". Дорога из Чернигова

Ольга К. (имя изменено) уехала из украинского Чернигова несколько дней назад. Ей пришлось бросить все – дом, имущество, любимую работу, детские воспоминания. Два дня пути на машине по новой “дороге жизни” – и вот она в другой части Украины, но в безопасности ли? Сейчас никто не может дать ответ на этот вопрос.

Мы побеседовали с Олей о том, что ей пришлось пережить в осажденном городе и как удалось из него выбраться.

- Ольга, давай начнем с самого начала. Когда наступило 24 февраля, вы что-то заподозрили вообще?

Я забила тревогу задолго до 24 февраля. Я знала - грядет ужас, чувствовала, что вот-вот. Уговаривала мужа уехать хоть ненадолго. Или хотя бы начать как-то готовиться. Но все окружающие крутили пальцем у виска и предлагали мне отвлечься или заняться чем-то. Никто не верил. Никто не готовился. Я чувствовала себя Кассандрой.

24 февраля мы проснулись от звонка моей сестры около 5 утра. Она сказала, что началось.  И тут мы услышали звуки взрывов. Бомбили не наш район, но в тот момент мы еще не научились это различать.

- Когда стало понятно, что [“спецоперация”] уже здесь, как реагировали люди?

Я в слезах металась по квартире, лихорадочно пытаясь собрать хоть какие-то вещи. Муж был просто в шоке. Единственное, что мы решили, что если начнется, поедем к сестре в частный дом. У нее еще остался в огороде туалет и им можно было пользоваться без воды.

Большая часть людей сначала ничего не понимала. Сразу поняли только те, кто прошел АТО на Донбассе, и переселенцы. Такие, как мы, сначала растерялись. Все надеялись, что врагов быстро остановят и вышибут назад. 

Мы с вещами приехали к сестре. Потом муж съездил за моими родителями. Решили, что вместе в одном доме будет легче пережить кошмар. Про убежище мы на тот момент еще не знали. А потом сосед сестры пришел и рассказал. Завыли сирены, и мы решили сбегать посмотреть на убежище и заодно пересидеть тревогу.

Фото из Telegram Чауса

- Расскажи про жизнь в убежище.

В убежище мы стали жить с первого дня “спецоперации”. Мы после первого посещения поняли, что там налеты переживать не так страшно, как в доме. А сестра и мои родители, наоборот, легче себя чувствовали в доме и отказались ходить в убежище.

Мы принесли туда пару офисных простых стульев, старую табуретку, несколько пледов и маленькую подушечку. И сумку с документами.

Первые 10 дней мы спали сидя на этих стульях, опираясь друг на друга "домиком".

Табуретка служила нам столом, когда мы собирались поесть. Первые дни мы нормальную еду ели только утром, когда после окончания комендантского часа бегали в дом к сестре. Остальное время мы проводили в убежище, ели крекеры с чаем и консервы с хлебом на ужин. Это пока еще мы могли купить хлеб.

Очень выручал старенький термос. Не представляю, как бы мы выжили без него в холодном сыром подвале.

Муж у меня инженер. От скуки и чтобы отвлечься он стал приспосабливать убежище для жизни. Нашел и вкрутил лампочки, потому что до этого в огромном помещении была только одна лампочка и мы сидели во мраке. Подключил на щиток провода и сделал из удлинителей розетки для электрочайника и зарядки телефонов. Там под потолком проходили трубы для вентиляции, но сама вентиляция не работала. Для нагнетания воздуха надо было вручную крутить огромную ручку. Муж покумекал и починил электромотор. После этого вентиляция стала работать от кнопки.

Убежище, на самом деле, состояло из нескольких помещений. Народу в нем было около 100 человек. Многие с маленькими детьми. В нашей комнате было 5 детишек в возрасте от 2 до 4 лет, несколько подростков и одна кроха 10 мес.

Для мам с детками организовали лежанки из подручных средств. Просто сняли двери со шкафов в том здании, под которым было убежище.

Два помещения, в одном из которых были мы, это было, собственно, бомбоубежище с двумя выходами, вентиляцией, тяжелыми металлическими дверями и даже с цистерной для воды и примитивным туалетом, который оказался нерабочим. Общая площадь примерно 120 м2. Но кроме него еще был подвал, который называется "простое укрытие". Он был не таким глубоким и почти ни от чего не защитил бы. Он был гораздо больше, но люди боялись там прятаться и всеми силами стремились к нам.

Отопления в убежище не было. Грелись чаем и пледами. Сидели в верхней одежде и в теплой обуви, надетой на несколько пар носков. Но в морозные ночи все равно было очень холодно.

- А что было с едой? Были какие-то запасы? Как работали магазины, если работали?

Магазины в первый день еще работали, но к обеду там раскупили практически все. Остались только дорогущие деликатесы.

А потом магазины стали ежедневно сообщать в горсовет о том, откроются они или нет. И аптеки также. Это началось где-то на 3-4 день, когда у людей стали заканчиваться запасы. Но магазины открывались не все. И в них были огромные очереди на вход. Стоять, чтобы просто войти в магазин, надо было около 2 часов.

Снабжение города рухнуло практически сразу из-за географического расположения города. Враги перерезала единственную трассу.

По этой же причине те, кто не выехал в первые 2 дня, оказались в ловушке.

И еще про еду. Когда в магазины из-за обстрелов ходить стало опасно и далеко, нас спасли бесстрашные базарные торговцы. Они просто выгребли из своих торговых точек все запасы, загрузили в микроавтобус и привезли во двор того здания, где было бомбоубежище. И продавали нам. Все-таки рядом с убежищем стоять в очереди было не так страшно. Но с каждым днем ассортимент уменьшался, запасы редели, купить что-то становилось все сложнее. А когда повредили водоснабжение, хлеб перестали выпекать и привозить.

Часть еды доставала моя сестра. У нее сосед волонтерил для украинской армии и часть провианта привозил и раздавал соседям.

Первые дней 10 все надеялись, что все это скоро закончится. 

Фото из Telegram Чауса

- Когда стало ясно, что это надолго?

Когда стали бомбить жилые дома и гражданскую инфраструктуру. С каждым днем ситуация все ухудшалась, обстрелы становились все хаотичнее, снаряды и ракеты ложились все ближе.

Из убежища стали потихоньку исчезать семьи с детьми. Причем информация скрывалась до тех пор, пока выехавшие не окажутся в безопасности.

Выехать было сложно и опасно. Машины обстреливали. Люди гибли. Иногда военные не пропускали машины на выезд, потому что на трассе шли бои.

Одна большая семья с несколькими детьми три дня безуспешно пыталась выехать, но их поворачивали обратно. И только с 4-го раза им удалось вырваться.

Все это время я пыталась уговорить мужа уехать, но он категорически отказывался.

А потом сосед моей сестры собрался вывозить семью и у него было свободное место в машине. Он предложил моей сестре вывезти ее. И она согласилась. Как раз к этому времени ее сын-студент выбрался из Харькова в другой город. И она поехала к нему.

И тут уже и мой супруг начал задумываться о выезде. Но к этому моменту в городе иссякли запасы топлива. К тому же за несколько дней до этого враги разбомбили две нефтебазы в городе.

- И как вам удалось уехать?

Мы стали лихорадочно искать бензин. Работало всего несколько заправок. Но топливо гражданским не наливали. Только военным, коммунальщикам и скорым.

Мы подписались на каналы про эвакуацию из Чернигова. Там обсуждались маршруты, искались попутчики, топливо. Пару дней мы нигде не могли найти бензин. А потом родственник сестры (брат мужа) предложил вывезти своих жену и дочь в обмен на бензин. Сам он не мог уехать. Он работает врачом-анестезиологом в нашем роддоме, клятва Гиппократа для него не пустой звук. Он нас заправил, мы загрузили пассажиров и рванули.

- Как быстро начали бомбить гражданские объекты? Был какой-то период, когда горожане думали "Ничего страшного, мы мирное население, стреляют только по военным объектам"?

Первые дни действительно стреляли по воинским частям, потом по зданиям администрации. Но уже к концу первой недели стали лупить по школам, жилым домам.

У нас несколько пригородов снесли с лица земли. Это коттеджные поселки сразу за чертой города. Вот сравняли с землей Киенку. Одна семья чудом вырвалась оттуда на побитой осколками машине и приехала к родне в наше убежище. Мы их видели только в день приезда. После этого они вообще не выходили из убежища на поверхность. Представь, что им пришлось пережить!

- В Мариуполе сейчас блокада или, как мягко пишет пресса, "гуманитарная катастрофа". В Чернигове так же?

Пока еще не так, но движется в том же направлении. Воды, электричества, тепла, газа, связи практически нет. Но каким-то чудом удалось завезти машинами гуманитарку. Учти, что город у нас меньше. Если враги зададутся целью, то сделают из Чернигова Мариуполь буквально за считанные дни.

Детский сад Чернигова, фото из Telegram Pravda_Gerashchenko

- Люди там остаются, потому что нет дороги? Или просто боятся уезжать?

У кого-то нет авто. Кто-то боится быть расстрелянным по дороге, у кого-то нет бензина, кто-то надеется еще, что можно переждать. У многих нет ресурсов, чтобы выжить на новом месте, бросив все нажитое. У кого-то немощные родственники. Или долг, как у того врача, чью семью мы вывезли.

- Насколько страшно было в дороге, кстати?

Очень страшно! Мы ехали на свой страх и риск. Никакой организованной эвакуации не было. Ехали не по трассе, а по грунтовкам, в объезд. На обочинах видели сгоревшие и расстрелянные машины. Из каждой лесополосы могло прилететь, потому что местность равнинная и просматривается-простреливается на много километров.

Я увидела тогда одну из самых страшных картин в своей жизни.

Мы ехали по грунтовке среди поля. Над нами было голубое небо, светило яркое солнце. И в этом небе десятки ракет. Беззвучно, но так страшно. Они летели по каким-то странным спиральным траекториям. Раннее утро – и все небо в белых спиральных следах, а на конце каждого - ракета.

Это было одно из самых жутких зрелищ в моей жизни.

Уже потом мы узнали, что в тот день, когда мы ехали, на том же выезде из Киева, через который мы выезжали, приблизительно в то же время обстреляли машину и девушка погибла.

Расслабились мы только в районе Винницы. Это было во второй день нашего пути. Мы ехали 2 дня, потому что в первый день не успевали из-за комендантского часа. Да и дорога из-за “спецоперации” сильно удлинилась за счет объездов по селам и грунтовкам.

Муж провел за рулем в общей сложности 24 часа. И я с ним рядом в машине. Он вел, я была штурманом и навигатором. Первую часть дороги, самую опасную, я все время смотрела по сторонам, чтобы не прозевать, если появятся враги.

К счастью, удалось уговорить дочку уехать к друзьям в Европу. Хотя бы за нее я теперь спокойна.

- А ты сама не думаешь уехать?

Мужа я не оставлю. А его не выпустят. Ему 57. Выпускают только тех мужчин, кто старше 60. Вояка из него никакой. Зрение ужасное, компрессионный перелом позвоночника в юности, астма на гормонах. Но сейчас это никого не волнует. Одного его я тут не брошу. Если погибнем, то вместе.

Ольга с мужем жили и работали в Чернигове всю жизнь. Он – начальник в проектной землемерной фирме, она – специалист по внедрению программного обеспечения для коммунальных служб. В Чернигове остались не только воспоминания, там, без света, тепла и электричества, остались родители Ольги, с которыми нет связи уже несколько дней. Там осталась вся ее жизнь, которой тоже больше нет.

Пока материал готовился, пришло сообщение о том, что единственный мост через реку Десна, по которому в Чернигов завозилась гуманитарная помощь и двигались эвакуационные рейсы, был уничтожен в ночь на 23 марта.

Интервью брала: Ирина Яковлева
___________

Заинтересовал материал?

Подписаться на ежеденельную рассылку в  Telegram с акциями и подарками!

Удобнее электронная почта? Подписаться на ежемесячную e-mail рассылку